Россия и Китай: новые особенности давнего партнёрства

Мы вкладываем в Китай наши надежды, а не реальность. Проблема заключается в том, что мы требуем от Китая того, что он нам не обещал и не собирался обещать. Мы ждём от Китая однозначного ответа: да или нет.

Поможет — не поможет? Создаст импортозамещение — не создаст? Разместит производства — не разместит? Ждём ответа, не очень понимая, что у Китая есть своя программа развития. И Россия в неё где-то встраивается, и в этом случае начинается взаимодействие. Где-то не встраивается, а идёт параллельно, тогда никакого взаимодействия нет.

Если смотреть на планы китайского руководства, то Китай собирается размежеваться с США, прежде всего, по части банковско-финансовой системы и размещения производств, но не сейчас. Он планирует это сделать лет через 7–10. А обстоятельства вроде как подгоняют. Китай поставлен перед серьёзным и неприятным для себя выбором. Китай не любит, когда его кто-то заставляет выбирать. Китай предпочитает сам диктовать условия, что характерно для любой крупной страны. И именно поэтому он не даёт того внятного ответа, который Россия от него ждёт. Фактически мы просим Китай решить сегодняшний российский вопрос.

Китайский вопрос совсем в другом. Китай в течение последних 40 лет развивался в рамках чужой системы. Эта система была создана американскими и европейскими институтами (ВТО, долларовая система и т. д.), и Китай на этом очень хорошо поднялся. Но нельзя стать великой страной, базируясь на чужой системе. И Китай постепенно строил своё — стандарты, технологии, систему кассово-расчётных центров. Самое главное — Китай строил свой макроэкономический регион. И где-то он строил удачно, а где-то с перегибами в виде активно навязываемой помощи. Многие страны поначалу её принимали, а потом от неё отошли. В частности, Чехия, Польша, Румыния, получая огромные деньги от Китая, постепенно пытались избавиться от его влияния, что довольно парадоксальная ситуация.

Три года назад Китай понял, что находится в некомфортной для себя ситуации, потому что им перестают восхищаться, начинают его бояться. Поэтому он придумал другую глобальную концепцию. И постепенно к ней приступает. Китай вообще любит всё делать спокойно. А сейчас ситуация стала неспокойной.

Значит ли, что Китай вдруг наплюёт на свои планы и обратится лицом к России и её поддержит? Я не думаю, что это является главным планом Китая. Его план — продолжать развивать свою экономическую стабильность. И там, где Россия вписывается, безусловно, будет сотрудничество.

Значит ли, что в Россию сейчас потекут китайские инвестиции? Нет, но Китай этого и не обещал. Китай, прежде всего, инвестирует в инфраструктурные проекты больших уже сложившихся брендов, входя в капитал путём слияний и поглощений — это то, что Китай делал в США и Европе. В России нет в большом количестве брендов, которые было бы интересно Китаю получить.

Но есть одна важная вещь. Китай считает не только экономику, но и политику, делая это значительно грамотнее, чем многие другие страны.

Если Россия внезапно ослабевает и уходит, то Китай оказывается один на один с США в очень жёстких неприятных разборках, которые Китай тоже не хочет допускать.

В нынешней ситуации, во-первых, нужно ждать стабилизацию рубля. Пока этого не произойдёт Китай не будет начинать новые контракты или возобновлять старые.

Во-вторых, Китай продолжит заметное давление в переговорах по нефти и газу, добиваясь особых цен и особых условий. А также — вхождения в российские компании энергетического сектора в качестве совладельцев. Коли такая возможность подвернулась, Китай, разумеется, её использует.

В-третьих, Китай пока не спешит входить в Россию своими передовыми технологиями. Но если Россия отходит от западных стандартов, в том числе технологических, то должно произойти замещение. Это будут либо российские стандарты, либо китайские. Они хоть и схожи, но не едины. Для России выгодно не просто покупать микрочипы, платы и прочее, а создавать СП с китайскими компаниями и локализовать их продукцию у нас. Вопрос лишь: что выгодно Китаю?

Китай думает масштабами значительно большими, исторически более глубокими, чем Россия. Сейчас мы решаем тактическую задачу. Мы просто не можем без неё двигаться. Уже сейчас Россия отрезана от большей части мирового ВВП. У Китая нет этой проблемы, и за нас он не должен её решать. Китай решает проблему стратегическую: каким образом развернуть ситуацию так, чтобы можно было в дальнейшем контролировать мировые финансово-экономические, технологические, инфраструктурные процессы, а не быть всё время в догоняющих той системы, которую Китай сам не выстраивал.

Возможно ли сейчас перебросить часть капитала в Китай? Самый простой ответ: к такой стране, как Китай, термин «перебросить» применяется очень сложно. Это не только цивилизация, которой 5000 лет, а это цивилизация, которая думает десятилетиями и столетиями вперёд, движется спокойно и размеренно, не торопится. Термин «большой бросок» остался в китайской политической истории как глубоко негативный.

В любой сложной ситуации китайские компании и китайское правительство — часто это примерно одно и то же, такое консолидированное China Inc. — ведут себя по принципу «семь раз отмерь…». В 2014 году [когда были введены первые санкции против России] я работал в большой российской компании и отвечал за переговоры о продаже стратегического пакета акций китайским партнёрам. С появлением сюжета с Крымом партнёры тут же взяли паузу и полтора года думали.

Что происходит сейчас? Последние несколько лет Matrix Capital развивает взаимодействие с китайскими венчурными фондами. После 24 февраля [начало специальной военной операции России] все наши партнёры из Китая поставили сотрудничество на паузу. В лучшем случае они говорят: «Давайте вернёмся к теме ближе к осени». А чаше спрашивают: «Может быть, у вас есть структуры, не связанные с Россией? А то нам как-то страшно». И это люди, которые, совершенно про бизнес.

Китай — сложная структура с точки зрения бизнеса. Есть крупные государственные компании, есть относительно небольшой энергичный предпринимательский класс, есть кластер венчурных капиталистов, способный соперничать с Кремниевой долиной. У каждой категории свой подход и мышление.

Россия, со своей стороны, может предложить Китаю две большие группы товаров: сырье (включая энергоносители) и оружие. В обоих случаях взаимодействие идёт с крупными госструктурами.

Достигнутый уровень торговли между Россией и Китаем [почти $147 млрд по итогам 2021 года] — это хороший уровень. Китайский рынок очень конкурентный, и с кратным увеличением присутствия нас там никто не ждёт. А если ждёт, то в сырьевых позициях первого передела и с пониманием, что будет серьёзный дисконт.

Что до венчурного предпринимательства Китая, то оно и правда может быть интересно российским инвесторам, которые привыкли искать возможности в Европе и США. Но этот кластер китайского бизнеса интегрирован с международным бизнесом. Даже если операционная модель проекта заточена на продажу каких-то услуг в самом Китае, стратегия монетизации завязана на публичном размещении акций на международных площадках. Мечта нормального китайского венчурного предпринимателя — листинг в Нью-Йорке на NASDAQ [фондовой бирже для технологических компаний]. Он не станет рисковать и будет аккуратно обходить сомнительное партнёрство.

Сам Китай ещё не готов стать большим финансовым центром, где могли бы работать и торговаться компании из других стран. Для этого Китай должен «дорасти» — на что потребуется десять лет. Необходима огромная работа по изменению китайского законодательства и становлению юаня свободно конвертируемой валютой. Рубль до недавнего времени был гораздо более свободно конвертируемым, чем юань. Мы как Россия профукали возможность сделать из Москвы крепкий региональный финансовый центр.

Теперь про импортозамещение. В Китае многих вещей просто нет. А если они есть, то не совсем в том формате. Допустим, надо остановить на плановый ремонт нефтеперерабатывающий завод — заменить катализатор, прохудившиеся трубы, поставить новые насосы, компрессоры и т. д. На заводе стоит, как правило, западное оборудование. По ряду комплектующих есть китайские аналоги, но поставить их невозможно. Несовместимые форматы — не та гайка, не та шестерёнка. Либо можно ставить кувалдой, рискуя качеством, либо нужно менять всю цепочку поставок. И так по многим направлениям.

Очевидно, что быстрых поворотов с Китаем не бывает. Российские компании, которые ориентировались на Китай и постепенно выстраивали там работу последние 8–10 лет, имеют позиции в Китае и откуда, скорее всего, не уйдут. Те, кто только сейчас вспомнил, что есть Китай и туда нужно идти, я боюсь, стратегически опоздали.

За восемь лет [с момента ввода санкций в 2014 года и поворота России на Восток] менталитет китайских предпринимателей существенно изменился. Я акцентирую внимание на двух факторах — кадрах и стратегиях.

Итак, кадры. Раньше китайские компании заходили в Россию по стандартной модели: небольшая команда, где топ-менеджеры — исключительно китайцы, тестирует рынок, а затем постепенно расширяется. Русские сотрудники тоже были, но никогда не занимали руководящих позиций.

Сейчас у наиболее успешных компаний, работающих в России, — Alibaba, Xiaomi, Huawei — абсолютно другой подход. Они набирают в топ-менеджмент российских профессионалов, делая их директорами или содиректорами наравне с китайцами. А значительная часть команды — это местные специалисты. И это серьёзный ментальный сдвиг китайского бизнеса, который обычно все жёстко контролирует из штаб-квартир.

В нынешних условиях сокращённые и уволенные профессионалы, которые работали в западных компаниях, имеют неплохие шансы перейти в китайские компании, где условия и вознаграждения не хуже, а иногда и лучше.

Я даже больше скажу: в базовых отраслях наблюдается дефицит управленческих кадров. Мы работали с инвестиционным банком, который вёл проект по производству тканей в одном из городов России. Классный проект, идеально структурированная сделка, интерес китайских инвесторов. Но возник вызов, который не удалось преодолеть: банк не смог найти директора на это производство. Из-за чего проект так и не запустился.

Теперь про стратегии. Они сильно меняется. Например, китайские компании начали размещать производство в России. Многие говорят, что китайцы не хотят этого делать или не могут. Я вам дам два отличных кейса: производитель бытовой техники Haier и производитель автомобилей Great Wall. Компания Haier инвестировала $1,5 млрд в строительство двух заводов и R&D-центров в Набережных Челнах; строит третий завод. Произведённая техника продаётся в России, а также экспортируется обратно в Китай. Great Wall имеет завод в Туле, где производит автомобили под брендом Haval.

Мы уже восемь лет живём в парадигме, что средняя стоимость рабочей силы в России дешевле, чем в Китае. Haier и Great Wall полностью отыгрывают этот фактор дешёвой рабочей силы. Вот ещё кейс. Huawei работает с российскими инженерами пять лет. Стоимость российского инженера для Китая уже дешёвая, а качество не хуже, иногда и на порядок лучше. У компании 5–6 активно работающих R&D-центров в России. Huawei внедряет очень много технологий от российских разработчиков. Я очень надеюсь, что таких компаний будет больше и что китайские бренды начнут потихоньку замещать ушедшие западные.

До пандемии мы делали исследование по китайским инвестициям в Россию. Официальная сумма инвестиций оценивалась в $36 млрд, а у нас получилось почти $50 млрд. Почему? Все дело в офшорах — часть инвестиций идёт через них. Выходит, что китайских денег в России достаточно много.

В период санкций китайская сторона, естественно, не будет стрелять себе в ногу, заявляя с трибуны о том, что готова поддерживать Россию и вместе с ней обходить санкции. Нет, такого никогда не будет. Но Китай лоялен к России. Это не любовь, это не близкие отношения, но это хорошая дружба, это лояльность, которую можно взаимовыгодно использовать.